Как искажалось заявление Фриновского

Фриновский НКВД

Исключительно важное по своему значению заявление М.П. Фриновского, заместителя Ежова по НКВД в 1937—1938 годах, было опубликовано в 2006 году.

До того оно неоднократно цитировалось советскими и российскими писателями и учеными, обладавшими исключительными привилегиями на использование архивными материалами, недоступными для других.

Все эти авторы ссылаются на заявление Фриновского как на правдивый и надежный исторический источник.

Далее мы рассмотрим выдержки из протеста Верховного суда СССР за подписью Генерального прокурора СССР А.М. Рекункова (1988), постановления Пленума Верховного суда СССР (1988), а также фрагменты из книг бывшего заместителя Главного военного прокурора армии и флота (1955—1967) Б.В. Викторова (1990), В.Н. Хаустова (1999), Н.В. Петрова и М. Янсена (2002 и 2008), Н.С. Черушева (2003), М. Юнге, Г.А. Бордюгова и Р. Биннера (2009) ( Все сказанное ниже характерно и для других авторов, в частности, для недавно опубликованного (2009) исследования Поля Р. Грегори из Гуверовского института (США) «Террор по квоте. Органы госбезопасности от Ленина до Сталина. (Архивные изыскания)» (Paul Gregory. Terror By Quota. State Security from Lenin to Stalin (An Archival Study). (Yale University Press, 2009). Грегори цитирует заявление Фриновского (р. 190), не касаясь самых важных его утверждений. Поскольку русскоязычному читателю книга Грегори неизвестна, мы не стали останавливаться на ее более подробном рассмотрении ).

Генеральный прокурор СССР Рекунков, 1988: «Бывший заместитель наркома внутренних дел СССР Фриновский, осужденный 3 февраля 1940 года за фальсификацию уголовных дел и массовые репрессии, в заявлении от 11 апреля 1939 года указал, что работники НКВД СССР готовили арестованных к очным ставкам, обсуждая возможные вопросы и ответы на них.

Подготовка заключалась в оглашении предыдущих показаний, данных о лицах, с которыми намечались очные ставки.

После этого арестованного вызывал к себе Ежов или он сам заходил в комнату следователя, спрашивал у допрашиваемого, подтвердит ли он свои показания, и, как бы между прочим, сообщал, что на очной ставке могут присутствовать члены правительства.

Если арестованный отказывался от своих показаний, Ежов уходил, а следователю давалось указание «восстановить» арестованного, что означало добиться от обвиняемого прежних ложных показаний.

Ежов неоднократно беседовал с Рыковым, Бухариным, Булановым и каждого убеждал, что они не будут расстреляны.

В разговоре с Булановым Ежов сказал: «Держись хорошо на процессе — буду просить, чтобы тебя не расстреливали»

(Протест (в порядке надзора) по делу Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова, А.П. Розенгольца, М.А. Чернова, П.П. Буланова, Л.Г. Левина, И.Н. Казакова, В.А. Максимова-Диковского, П.П. Крючкова, Х.Г. Раковского. // Известия ЦК КПСС. 1989, № 1. С. 118 ).

Постановление Пленума Верховного суда СССР, 1988:

«Бывший заместитель наркома внутренних дел СССР Фриновский в своем заявлении от 11 апреля 1939 года признал, что работники НКВД СССР «готовили» арестованных к допросам на очных ставках, навязывая им возможные вопросы и ответы на них.

С допрашиваемым нередко беседовал Ежов. Если арестованный отказывался от своих показаний, следователю давались указания «восстановить» арестованного, то есть добиться от него прежних ложных показаний.

Ежов, по показаниям Фриновского, неоднократно беседовал с Н.И. Бухариным, А.И. Рыковым, П.П. Булановым и другими обвиняемыми; каждого из них он убеждал, что суд сохранит им жизнь, если они признают свою вину» («Архив Волкогонова»).

Викторов, 1990:

«Руководили следователями НКВД Ежов и Фриновский. Оба они, как известно, тоже были арестованы в 1938 году и осуждены. Приведем некоторые из показаний, которые они давали. Фриновский:

«Ежов требовал от меня подбирать таких следователей, которые были бы или полностью связаны с нами или за которыми были бы какие-либо грехи и они знали бы, что эти грехи за ними есть, а на основе этих грехов полностью держать их в руках...

По-моему, скажу правду, если, обобщая, заявлю, что очень часто показания давали следователи, а не подследственные. Знало ли руководство Наркомата, т.е. я и ЕЖОВ? — Знали. Как реагировали? Я, честно, никак, а ЕЖОВ даже это поощрял» (Викторов Б.А. Без грифа «секретно». Записки военного прокурора. М: Юридическая литература, 1990. С. 229—230).

Хаустов, 1999:

«Фальсифицированные процессы 1936—1938 годов, подготовленные органами госбезопасности по личному указанию Сталина, были направлены в значительной мере на то, чтобы обосновать происками врагов трудности и провалы в хозяйственном строительстве, низкий рост уровня материального благосостояния народа...

Бывшие лидеры были сломлены, верили, что им сохранят жизнь и послушно выполняли все указания следователей. Например, в конце февраля 1938 года Н.И. Ежов при встрече с Н.И. Бухариным накануне процесса заявил, что тому нечего беспокоиться, так как «его точно не расстреляют» ( Хаустов В.Н. Некоторые проблемы деятельности органов госбезопасности в 1920—1930-е годы. // Исторические чтения на Лубянке. 1999 год. Отечественные спецслужбы в 20—30-е годы. М., 2000. ).

Петров и Янсен, 2002 и 2008:

«За несколько дней до ареста Ежова, 6 апреля, был арестован его бывший первый заместитель Михаил Фриновский; вскоре за этим последовал арест жены Фриновского Нины и семнадцатилетнего сына Олега.

Фриновский тоже попал в Сухановскую тюрьму. Спустя пять дней после своего ареста он написал заявление на имя Берии, в котором на сорока трех страницах признавался в содеянных преступлениях:

«Только после ареста, после предъявления обвинения и беседы лично с Вами я стал на путь раскаяния и обещаю рассказать следствию всю правду до конца» (Петров Н.В., Янсен М. «Сталинский питомец» Николай Ежов. Москва: РОССПЭН, 2008, С. 203).

Полностью же предложение, процитированное авторами из заявления Фриновского, выглядит так:

«Только после ареста, после предъявления обвинения и беседы лично с Вами я стал на путь раскаяния и обещаю рассказать следствию всю правду до конца как о своей преступно-вражеской работе, так и о лицах, являющихся соучастниками и руководителями этой преступной вражеской работы» (Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939 - март 1946. М.: МФД, 2006, С. 34 (в дальнейшем Лубянка-3).

Черушев, 2003:

«Фриновский по своей должности начальника ГУГБ курировал все его отделы, в том числе и Особый, не являясь в чистом виде следователем.

Однако его активное участие в расследовании дел многих партийных, советских и военных работников, на себе испытавших тяжелую руку замнаркома, позволяют по праву занести его в первую графу о рангах — в число «следователей-колольщиков».

«Так как количество сознающихся арестованных при таких методах допроса изо дня в день возрастало и нужда в следователях, умеющих составлять протоколы, была большая, так называемые «следователи-колольщики» стали каждый при себе создавать группы просто «колольщиков».

Группа «колольщиков» состояла из технических работников. Люди эти не знали материалов на подследственного, а посылались в Лефортово, вызывали арестованного и приступали к его избиению.

Избиение продолжалось до момента, когда подследственный давал согласие на дачу показания. Остальной следовательский состав занимался допросом менее серьезных арестованных, был предоставлен самому себе, никем не руководился...»

Приводимые показания Фриновского представляют интерес прежде всего тем, что здесь, можно сказать, из первых рук узнаешь о структуре следственной работы в НКВД, о замыслах его руководства и путях их исполнения.

далее =>> Ежов организатор заговора | Показания Ежова

Предисловие к книге о Сталине

=========================

Содержание книги ПРАВОСУДИЕ СТАЛИНА»