Оглавление и содержание книги | Купить книгу - 1937 Правосудие Сталина
Фрагмент книги "о мифах 1937 года" для ознакомления ...
Политические процессы
и реабилитации
Что такое реабилитация
Глава 2
«Реабилитационное» мошенничество
Исследование неопубликованного постановления Пленума Верховного суда СССР Последний из трех московских показательных процессов состоялся 3—13 марта 1938 года.
Самым известным из тех, кто тогда предстал на скамье подсудимых, был Н.И. Бухарин, в прошлом — видный партийный деятель, одно время выступавший в союзе со Сталиным, но затем перешедший в лагерь его противников.
Как партийный и экономический теоретик Бухарин входил в Политбюро ЦК ВКП(б), но за оппозиционную деятельность был выведен из его состава. Последняя должность, занимаемая им до ареста в 1937 году, — главный редактор ежедневной правительственной газеты «Известия».
На судебном процессе Бухарин сознался, что входил в руководящий центр разветвленного антиправительственного заговора с участием членов «правой» оппозиции и сторонников к тому времени высланного из СССР Л.Д. Троцкого.
Бухарину, как и большинству других подсудимых, был вынесен смертный приговор, приведенный в исполнение 15 марта 1938 года (Трое из 21 подсудимых (Д.Д. Плетнев, Х.Г. Раковский и С.С. Бессонов) получили более мягкий приговор — различные сроки тюремного заключения).
Через 50 лет после суда Бухарина провозгласили реабилитированным (кстати, В СССР и нынешней России под «реабилитацией» обычно понимают провозглашение юридической невиновности того или иного лица (как правило, умершего) в совершении им политических преступлений, указанных в приговоре.
Поскольку практика принятия решений о «реабилитации» показывает, что последние определялись политической целесообразностью, а не необходимостью соблюдения уголовно-процессуальных норм действующего законодательства, здесь и далее слово «реабилитация» заключено в кавычки) в соответствии с постановлением Пленума Верховного суда СССР от 4 февраля 1988 года (О «реабилитации» Бухарина, Рыкова и других стало известно из сообщения, опубликованного в «Правде» (Правда, 1988, 10 февраля). См.: Известия ЦК КПСС. 1989, № 5; Реабилитация: Как это было. Документы Президиума ЦК КПСС и другие материалы ... что такое реабилитация).
Однако в годы горбачевской «перестройки» оригинальный текст постановления так и не был предан огласке (В ответ на запрос о постановлении популярная российская юридическая база данных «Консультант-плюс» сообщает, что «документ опубликован не был»).
Вместо него в печати появился похожий и очень близкий по содержанию документ: «Постановление Пленума Верховного суда СССР от 04.02.1988.
Признание обвиняемым своей вины не имеет заранее установленной силы и может быть положено в основу обвинительного приговора лишь при подтверждении совокупностью других фактических данных».
Этот документ доступен в Интернете на нескольких сайтах (Смотрите напр.: www.bestpravo.ru/ussr/data01/texll699.htm Несмотря на близость к «реабилитационному» постановлению Пленума Верховного суда СССР мы все же имеем дело с другим документом, ибо тексты обоих постановлений не совпадают ).
Несколько лет назад на одном из микрофильмов, хранящихся в т.н. «архиве Волкогонова» в Библиотеке Конгресса США, была выявлена фотокопия подлинника реабилитационного решения по делу Бухарина.
Его точное название — «Постановление № 10—88 Пленума Верховного суда СССР от 4 февраля 1988 года» (Постановление Пленума Верховного суда СССР Volkogonov Archives, Library of Congress, Washington DC)
Нарочитые искажения и фактологические фальсификации данного документа и будут рассмотрены нами далее.
Но вначале несколько слов о подлинности самого постановления. Нижеследующие ссылки на документ из «архива Волкогонова» (в дальнейшем — «решение о реабилитации» или просто «постановление») удостоверяют, что мы имеем дело с текстом подлинного постановления Пленума Верховного суда СССР, вынесшего решение о юридическом оправдании Бухарина.
Во-первых, фотокопия верхней части первой страницы и нижней части последней страницы постановления воспроизведена в журнале «Известия ЦК КПСС» (1989, № 1, с. 121), а тексты этих страниц перепечатаны в сборнике «Реабилитация.
Политические процессы 30—50-х годов» (Реабилитация: Политические процессы 30—50-х годов. / Под общ. ред. А.Н. Яковлева. М.: Политиздат, 1991)
Опубликованные фрагменты точно совпадают с текстом постановления из «архива Волкогонова».
Во-вторых, в изданном в 2004 году в третьем томе сборника «Реабилитация: как это было» процитирован небольшой отрывок из постановления Пленума Верховного суда СССР от 4 февраля 1988 года, который располагается на 5-й странице документа из «архива Волкогонова».
В том же сборнике в сноске 31 на с. 615 приводится другой фрагмент, который можно отыскать вверху 7-й страницы «волкогоновского» документа.
В обоих случаях между процитированными отрывками и текстом решения о «реабилитации» нет никаких текстуальных расхождений, и, таким образом, подлинность фотокопии постановления Пленума Верховного суда СССР подтверждается полностью.
АНАЛИЗ РЕШЕНИЯ О «РЕАБИЛИТАЦИИ»
В постановлении Пленума Верховного суда СССР говорится: «Бывший заместитель наркома внутренних дел СССР Фриновский в своем заявлении от 11 апреля 1939 года признал, что работники НКВД «готовили» арестованных к допросам на очных ставках, навязывая им возможные вопросы и ответы на них.
С допрашиваемым нередко беседовал Ежов. Если арестованный отказывался от своих показаний, следователю давались указания «восстановить» арестованного, то есть добиться от него прежних ложных показаний».
О том же, но немного другими словами сообщается и в «Протесте» Генерального прокурора СССР A.M. Peкункова, вынесенном по тому же делу:
«Бывший заместитель наркома внутренних дел СССР Фриновский, осужденный 3 февраля 1940 года за фальсификацию уголовных дел и массовые репрессии, в заявлении от 11 апреля 1939 года указал, что работники НКВД СССР готовили арестованных к очным ставкам, обсуждая возможные вопросы и ответы на них.
Подготовка заключалась в оглашении предыдущих показаний, данных о лицах, с которыми намечались очные ставки. После этого арестованного вызывал к себе Ежов или он сам заходил в комнату следователя, спрашивал у допрашиваемого, подтверждает ли он свои показания, и, как бы между прочим, сообщал, что на очной ставке могут присутствовать члены правительства.
Если арестованный отказывался от своих показаний, Ежов уходил, и следователю давалось указание «восстановить» арестованного, что означало добиться от обвиняемого прежних ложных показаний» (Протест (в порядке надзора) по делу Н.И. Бухарина, А.И. Рыкова, А.П. Розенгольца, М.А. Чернова, П.П. Буланова, Л.Г. Левина, И.Н. Казакова, В.А. Максимова-Диковского, П.П. Крючкова и Х.Г. Раковского 21 января 1988 года. // Известия ЦК КПСС. 1989, № 1. С. 114—119. Тот же текст перепечатан в: Реабилитация: Политические процессы 30—50-х годов).
Упомянутое в обоих официальных документах заяв-ление М.П. Фриновского от 11 апреля 1939 года оставалось на секретном хранении до начала 2006 года, пока наконец не состоялась публикация текста документа.
Опираясь на анализ последнего, теперь можно с полной уверенностью говорить о предумышленных смысловых искажениях, допущенных Верховным судом СССР.
Как следует из приведенного ниже фрагмента заявления, Фриновский действительно писал о чем-то похожем.
С той только разницей, что речь у него шла не о «подготовке» подсудимых к будущему процессу, а о совершенно других случаях в следственной практике ежовского НКВД:
«Как подготавливались арестованные к очным ставкам, и особенно к очным ставкам, которые проводились в присутствии членов правительства? Арестованных готовили специально, вначале следователь, после начальник отдела.
Подготовка заключалась в зачитке показаний, которые давал арестованный на лицо, с которым предстояла ставка, объясняли, как очная ставка будет проводиться, какие неожиданные вопросы могут быть поставлены арестованному и как он должен отвечать.
По существу происходил сговор и репетиция предстоящей очной ставки. После этого арестованного вызывал к себе ЕЖОВ или, делая вид, что он случайно заходил в комнату следователя, где сидел арестованный, и говорил с ним о предстоящей ставке, спрашивал — твердо ли он себя чувствует, подтвердит ли и — между прочим, вставлял, что на очной ставке будут присутствовать члены правительства.
Обыкновенно ЕЖОВ перед такими очными ставками нервничал даже и после того, как разговаривал с арестованным. Были случаи, когда арестованный при разговоре с ЕЖОВЫМ делал заявление, что его показания неверны, он оклеветан.
В таких случаях ЕЖОВ уходил, а следователю или начальнику отдела давалось указание «восстановить» арестованного, так как очная ставка назначена. Как пример можно привести подготовку очной ставки УРИЦКОГО (начальник Разведупра) с БЕЛОВЫМ (командующий Белорусским военным округом). УРИЦКИЙ отказался от показаний на БЕЛОВА при допросе его ЕЖОВЫМ.
Не став с ним ни о чем разговаривать, ЕЖОВ ушел, а спустя несколько минут УРИЦКИЙ через НИКОЛАЕВА извинился перед ЕЖОВЫМ и говорил, что он «смалодушничал» (Народному комиссару внутренних дел Союза Советских Соц. Республик — комиссару государственной безопасности 1 ранга Берия Л.П. от арестованного Фриновского М. П. Заявление. В: Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939 - март 1946. - М.: МФД, 2006, с. 33—50. Тот же текст помещен нами в Интернете http://chss.montclair.edu/english/furr/resefrch/frinovskyru.html )
